Олонецкая губерния

Источник: Олонецкие Губернские ведомости №26 за 1866 год.

Быт салменижцев. Обратная дорога.

Остаётся мне сказать ещё несколько слов о замеченных мной особенных чертах населения Салменижской волости. Начну с фамилий карелов. Здесь между прозвищами, как и между названиями деревень, встречаются чисто русские, например, Смирнов, Кузнецов, Попов, Лазарев, также по имени родоначальника или главы семейства, Иванов, Парамонов, Федоров; оригинальные же фамилии карелов отличаются своеобразностью и оканчиваются на оев, гев, уев, например Рухпоев, Бунгоев, Гурроев, Яккоев, Чаккиев, Ющиев, Гоппуев, Ляббиев, Тюккиев и т. п. Заметил я также, что, называя лицо по имени и отчеству, последнее ставят впереди: Ефима Ларионова салменижец назовет Ларин Еким.

Грамматические формы карельскаго языка весьма просты, несложны и, как неустановившиеся, неодинаково всеми употребляются.Так как этот язык, собственно говоря, наречие, выработавшееся у домашнего очага, поэтому не обильно словами и годно только для передачи самых простых понятий и названия обыденных вещёй. Потому-то названия предметов, заимствованных извне, и выражения понятий, чуждых их быту, ввели и чужие слова соседних племён. Карелы не имеют даже собственных песен, а поют шведские или даже русские. Замечательно, что крепкие бранные слова и выражения они всегда употребляют русские, хотя бранящиеся не знают и слова по-русски. При свидании карелы приветствуют друг друга оригинальным образом, мной доселе нигде не виданным: каждый из них одну руку кладёт на плечо другого, а второй придерживает за его талию, как бы обнимая; при этом каждый наклоняет лице к плечу другого, как бы целуясь. Всё это делается весьма скоро, а с близкими людьми иногда и целуются. Положение женщины у карелов такое, как и везде в среде крестьян: хотя она и не пользуется особенным почётом и уважением, которых и не добивается, но своею деятельностью приобрела одинаковое с мужчиной значение для семьи и, по-видимому, вполне равноправна с ним. Её труды не уступают его трудам, её силы и здоровье не хуже мужского, что знает он — знает и она. Везде и во всём она сумеет и сможет заменить мужчину, поэтому и является не безответной рабой в семье, но активным членом её и действительной помощницей мужа, принимающей одинаковое с ним участие в хозяйстве и прочих домашних делах. Я заметил, что на ней преимущественно лежат все занятия по хозяйству и работы у дома, например, она задаёт корм скоту, водит его на водопой, часто запрягает лошадей и дажеi пашет землю. Мужчина дома, видимо, отдыхает, признавая своей исключительной обязанностью заработки на стороне, хотя и там женщина зачастую не отстаёт от него: отправляется на работы в лесу, на ловлю рыбы, идет с возом, за мукой, в город или нанимается в услужение и заработываемыми крохами помогает семье; в случае нужды наряжается проезжающему в подводу и исправляет должность низшего полицейского служителя, в качестве которого иногда отличается и исполнительностью, умея заставить слушаться себя и уничтожая своей решительностью и настойчивостью всякую возможность к ослушанию и возражениям. Между женщинами здесь встречаются весьма недурненькие блондинки, но они не отличаются чистотой в костюме и опрятностью, а огрубевшие черты лица их зачастую бывают изрыты оспой. По деревням Олонецкой губернии поражает большая часть взрослых и детей, имевших натуральную оспу. В некоторых местностях лицо, не испещрённое рябинами, составляет просто исключение. Причинами этого являются отсутствие хороших оспопрививателей, недостаток свежей оспенной материи и разбросанность населения, не допускающая своевременно и повсеместно привить оспу детям. Разумеется, неосторожность и отсутствие непризнаваемых крестьянами предупредительных мер содействуют распространению оспы, от которой вымирает здесь немало детей.

Говоря о женщинах, я упомяну особенную странность нашего простолюдина — своеобразность обстановки и невежественные условия, при которых рожают крестьянки. Обыкновенно в простонародии общее убеждение, что роды тем будут легче, чем меньше лиц знают об их приближении и совершении, поэтому беременные женщины, скрывая то и другое от всех, даже домашних, в критическую минуту, несмотря на время года и погоду, заходят в самый тёмный, необитаемый уголок дома и там производят на свет детей. Почти постоянно таким местом избирается скотник и, как бы ни были тяжелы и продолжительны роды, женщина мучится втихомолку, наедине, без всякого стороннего пособия и участия, подавляя своей твёрдостью страдания и невольные стоны. Иногда исход бывает нехорош, но в большей части случаев сильная организация и железное здоровье берут верх: она является в избу с ребенком на руках, и тогда начинается помощь бабки или какой-нибудь старшей женщины в семье. Роженица немного полежит, потом непременно сходит в баню, а на другой-третий день уже работает, как ни в чём не бывало.

Природа здешней страны сурова, земля бедна, существование жителей однообразно, полно забот и лишений, но человек и здесь ищет развлечений и забав, население по-своему разнообразит время в длинные зимние вечера, желая чем-нибудь убить скуку и опоэтизировать свою жизнь. Обыкновенно, в одной из обширнейших деревень выбирается более свободная изба, принадлежащая какой-нибудь вдовке или пожилой девице: семейства у них нет, а потому они всегда рады гостям, особенно если те хоть немного приносят им пользы. В известные дни недели сюда стекается много народу, приходят даже их соседних деревень. Между посетителями бывают и женатые — гуляки, и старички — кутилы. Каждая девица приносит что-нибудь хозяйке, каждый парень — какое-либо угощение публике или идёт для этого вскладчину. Вот так-называемая везде по Олонецкой губернии беседа (выговаривается бесёда). Здесь поют песни, пляшут, пьют, идут разные рассказы, остроты, шутки; женщины являются с работами. Тут-то начинаются любовные интрижки, кончающияся браком или скандалом, если ухаживатель охладеет и забудет свои клятвы. У каждаго есть своя подруга, от которой он не отходит. Между работами, песнями и разговорами танцуют польки, кадрили. Музыку составляют гармоника, скрипка или местный инструмент вроде балалайки. Своеобразных местных танцев я не видывал и не слышал о них — как занесённые из городов, они большей частью французского происхождения, исковерканные на свой лад. Иногда молодцы на бесёдах учиняют ссоры, драку, доходящие нередко до больших размеров; женщины тогда прячутся и разбегаются, и частенько бесёда кончается неприличным образом, — местному населению даётся тема для рассуждений и рассказов на несколько дней. Некоторые хозяйки домов, где собираются бесёды, стараются поддержать свою репутацию и, заботясь о приличии, не допускают у себя больших вольностей и шума. Но зато бывает частенько, что посреди разговоров, смеха и хихиканья каким-нибудь шутником тушится единственная лучина или свечка, поднимается возня и молодежь сбрасывает непривычное стеснение. Но я опускаю здесь завесу. Трудно ждать приличия, сдержанности, изящности и строгой нравственности от нашего сельскаго населения, обстановленного с детства грубыми и грязными картинами, выросшего без хороших впечатлений и развивающегося под влиянием труда и естественных побуждений. Иногда любовные похождения имеют крайним результатом судебно-уголовное дело.

В нравах салменижцев заметна некоторого рода мягкость и доброта: они хлебосольны по мере средств, религиозны по своему развитию, в семьях живут дружелюбно и согласно; сравнительно с другими местностями здесь случаются редко крупные преступления, и они вызываются не столько алчностью, долговременной враждой, сколько невежеством, совершаются в минуту вспышки, а не обдуманно, бывают скорее нечаянностью, чем постоянным, укоренившимся пороком. В них не видно привычной хитрости и ловкости, а больше просвечивают простота и грубость. В старое былое время, когда Салменижская волость была действительно изолирована отсутсвием путей сообщения, когда сюда редко заглядывали начальственный глаз и кара закона — в её захолустьях проживали, говорят, разные беглецы и дезертиры, в тиши совершались болшие преступления, кончавшиеся ничем, потому что по прибытии следственных чиновников все и все говорили эн кулу, эн тиддэ, эн нагню, эн олин, то есть не знаю, не слышал, не видел, не был. Понятно, что из опасения разных волокит и мести виновных всякий старался относиться к делу как можно индиферентнее. Если присоединить сюда сказанное выше о переводчиках, если взять во внимание разбросанность населения, незнакомство со страной, отсутствие хорошей, надёжной полиции на месте — будет естественно, что следователи уезжали ни с чем, исписав много бумаги и составив немало актов и протоколов. Но дорога через волость проведена, население, закрытое прежде чащами, стало на виду. В местности сделалось посветлее, появилась грамотность, заглянули сюда порядок и закон — и жители мало-помалу выходят из дикости. Дурным людям не выгодно здесь селиться, и в деревнях реже и реже происходят события, причиняющие суматоху и ведущие за собой розыски.

В прежнее время в Салменижской волости сильна была контрабанда из Финляндии, провозили колониальные продукты и прочие товары, оплачиваемые пошлиной, но теперь, вследствие многих изменившихся обстоятельств, она не составляет явления, заслуживающего внимания.

Из Вешкельского и Часовенского обществ я возвратился в Петрозаводск другой уже дорогой, нежели забрался сюда. Меня провезли через озеро Соддозеро и деревни Гут-сельгу, Миккелицы в Салменицы (большое население, составляющеё отдельное сельское общество Салменижской волости, расположенное при выходе Шуи из большого Соддозера); отсюда через Гонголицы, Ерш-Наволок (деревня Олонецкого уезда, который здесь углом врезывается в Салменижскую волость) и Маньгу (большая и, по-видимому, не бедная деревня, по имени которой называется осьмое сельское общество Салменижской волости — Мангинским) вывезли на Свят-озеро — большая селитьба по берегу озера того же названия, расположенная по почтовому петербургскому тракту и отстоящая от Петрозаводска около семидесяти вёрст. Дорога, которой везли меня, проходила по озёрам, болотам и местами по густому строевому лесу, где местность гористая. Насколько я могу судить, сообщение горой, как говорят здесь, летом не дурно для местных двуколок, но весь путь может быть назван исключительно зимним и соединяет Салменижскую волость с Олонецким уездом.

От Свят-озера дорога была хорошо расчищена трехугольником, и до Петрозаводска я доехал скоро и в удобных санях.

Коснувшись трехугольника, скажу здесь, что расчистка им почтовых и больших обывательских дорог составляет в Олонецкой губернии натуральную повинность крестьян. Но находя затруднительным отбывать её лично, по общему согласию они отдают возку трехугольника с подряду, для чего и делают с населения сбор. Смотря по численности приписанных к дороге душ, по пространству и свойствам расчищаемаго участка, сбор представляется неравномерным. Так, например, в Пряжинском обществе (приблизительно 300 душ) платят по рассчету 10-ти вёрст около семнадцати копеек с души; в Святозерском (600 душ) приходится пятьнадцать, хотя участок простирается на 17 верст; в Мангинском по двадцати две копейки с души (260 душ) для расчистки только осьми верст. Необходимо присовокупить, что трехугольник делается не прочно и слишком лёгок, так что в большие снега дурно расчищает дорогу и не дозволяет всё-таки ездить иначе, как гусем. К тому же, подрядчики не впрягают должного числа лошадей и не провозят трехугольника своевременно, после каждого выпавшего снега, а дожидаются понуждения полиции или принимаются за работу поздно, когда дорога крайне уже заносится снегом.